Почему баллада светлана имеет счастливый финал. В чем различие трех переводов баллады «Ленора», сделанных Жуковским? Почему именно Светлана оказывается спасена? Почему финал баллады «Светлана» неординарен для поэзии романтизма? Структурный анализ стихотво

«Ленора» - знаменитая баллада немецкого поэта Готфрида Бюргера. Жуковский переводил ее трижды, раз за разом возвращаясь к ее сюжету. Первый перевод немецкой легенды он сделал в 1808 году, назвав эту балладу «Людмила». Второй перевод «Леноры» - баллада «Светлана» - сделан в 1812 году. Текст мало связан с оригиналом в первую очередь своим настроением. Третий, наиболее близкий к оригиналу, перевод появился в 1831 г. На этот раз Жуковский сохранил авторское название - «Ленора».
Поэт понял самую главную суть такого произведения - смирение и бунт против небес и судьбы должен был выбрать герой, и в зависимости от выбора своего он получал награду и наказание. Только Жуковский с его стремлением к гармоничному человеку мог понять, насколько актуально это для русского человека.
В этих переводах героиней является девушка - Ленора, Людмила, Светлана. Однако если судьба первых двух одинакова, то жизнь и образ Светланы совершенно другой. Развязка «Леноры» и «Людмилы» трагична: баллада заканчивается гибелью героини. Девушка жестоко осуждена, потому что предалась страсти, желанию быть во что бы то ни стало с женихом, любимым, даже и мертвым. Поэт стремится доказать, как неразумен и опасен для человека ропот против Бога, против его воли. «Гроб, откройся; полно жить: Дважды сердцу не любить!» - восклицает обезумевшая от горя Людмила и гибнет, проделав (во сне ли, наяву ли?) путь на кладбище, где упокоился ее погибший возлюбленный. И вот уже «каменеет, меркнут очи, кровь хладеет, пала мертвая на прах»: так неразумно, по мнению автора, героиня распоряжается своей жизнью. Завершает балладу «Людмила» поэт поучительным выводом о необходимости быть покорным Творцу:
Смертных ропот безрассуден;
Царь Всевышний правосуден;
Твой услышал стон творец;
Час твой бил, настал конец.
Баллада «Светлана» по сюжету близка «Людмиле»: действие в ней тоже перенесено в Россию, используются исторические реалии, детали повседневного русского быта. Но между этими произведениями глубокие отличия. Здесь все начинается по-иному. Другим стало и взаимодействие с силами тьмы - девушки гадают, заглядывая за грани бытия, и тоже должны быть наказаны за такое любопытство. И зеркало, и свеча, готовы их переправить из одного измерения в другое, а когда человек снимает крест, то перед духами ада он оказывается особенно неуязвим:
Темно в зеркале; кругом
Мертвое молчание
Свечка трепетным огнем
Чуть лиет сияние.
Но страх у героини смешан с любопытством. Поэт знает, что не стоит пытать судьбу, она этого не любит и обязательно отомстит любопытным. И они уносятся в метель, рядом вьется черный ворон, все здесь говорит об ином мире. В избушке она видит гроб, но после молитвы пробуждается. И мы понимаем, что все кошмары ей только снились. Она пытается понять, что может значить этот сон, но у нее остается время для того, чтобы все исправить. Судьба благосклонна к тому, кто на нее не ропщет, - уверяет нас поэт. Злые чары разрушены, все дурное и страшное оборачивается только сном, а добро и вера побеждают. Ночь превращается в день, тревожное ожидание - в радость, страшный сон - в счастливую встречу с женихом. Душа Светланы чиста, а поэтому победа на злой судьбой становится победой любви над смертью. Необычный финал для романтической баллады, который обычно заканчивается печально.

И два стихотворения, созданные в непосредственной близости от времени, говорят о маргинальном мастерстве языка, на котором мобилизованы не только его внутренние ресурсы, но и значения и значения слов. Словарь болгарских баллад кажется похожим на словарь «Гимны и баллады»; здесь также есть места «полуночных видений», «темных облаков», «грустной бледной луны», «русалок и вилл - долговременного великолепия», «неочевидной женщины» и т.д. здесь также наиболее распространенными состояниями являются состояния И мертвое тело эстетизируется в его ласковой конечности.

«Его стихов пленительная сладость Пройдет веков завистливую даль», - так сказал о Жуковском А.С. Пушкин, который, считая себя его учеником, высоко ценил мастерство поэта и любил его как человека. Творчество Жуковского отличается особым вниманием к человеку, к его душевным переживаниям, признанием его высоких чувств. Неоспоримым достоинством поэзии Жуковского является умение в чудесных, пленительных стихах воспеть красоту человека, его неразрывную связь с природой.
Большую известность принесли поэту его баллады, в которых звучат мотивы «тайны» и «вечности».
«Светлана» - одна из лучших баллад Жуковского. Основа сюжета данного произведения – гадание девушек:
Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали…
Удивительно точно, реалистично поэт описал святочные гадания, новогодние обряды, когда молодежь хотела узнать о женитьбе или замужестве:
За ворота башмачок,
Сняв с ноги бросали;
Снег пололи; под окном
Слушали; кормили
Снежным курицу зерном;
Ярый воск топили;
В чашу с чистою водой
Клали перстень золотой,
Серьги изумрудны;
Расстилали белый плат
И над чашей пели в лад
Песенки подблюдны.
Как видим, в балладе отразились народные предания, обычаи, здесь нашли свое отражение и обрядовая песня: гадания, приметы, подблюдные и свадебные песни; и народные предания о злых мертвецах, и мотивы русских народных сказок.
Фантастические события, происходящие в поэме, - явление мертвого жениха, путь в его «обитель», оживление мертвеца – отражают борьбу добра и зла. Доброе начало в балладах Жуковского - это высшие силы. В «Светлане» они персонифицированы в образе голубка:
Белоснежный голубок
С светлыми глазами,
Тихо вея, прилетел,
К ней на перси тихо сел,
Обнял их крылами.
«Поэзия ужасного», характерная для многих баллад, связана со злым началом: наводящие ужас пришельцы с того света, мертвецы.
Действие в произведении разворачивается в полночь. Нагнетанию ужаса способствуют традиционные балладные образы: луна, черный ворон, черный гроб, саван.
Любовь в балладе дана в ореоле фантастического и таинственного, она тесно связана с темой искушения, испытания веры. Основным состоянием героини является страх и ужас. Но Светлана демонстрирует неизменность веры:
Утоли печаль мою,
Ангел-утешитель!
И вмешательство добрых сил представляется наградой за верность творцу:
Глядь, Светлана,… О, творец!
Милый друг ее – мертвец!
Ах! … и пробудилась.
Дума, на которую наводит нас баллада – проповедь фатализма:
Лучший друг наш в жизни сей –
Вера в провиденье.
Однако мажорный лад, несвойственный обычно балладе и делающий «Светлану» исключением из правил, утверждает возможность радости и счастья:
Здесь несчастье – лживый сон,
Счастье – пробужденье.
Итак, основой сюжета является мистический сон главной героини - Светланы. И именно в этом заключена особенность композиции баллады. В произведении нам представлена антитеза – противопоставление добрых сил злым, сна – действительности. Причем грань между этими явлениями так слабо очерчена, что мы не сразу догадываемся о том, что происходит. Примером тому является предложение подружек, которые просят Светлану загадать «в чистом зеркала стекле». Дале мы видим следующую картину:
Кто-то стукнул, слышит:
Робко в зеркало глядит:
За ее плечами
Кто-то, чудилось, блестит
Яркими глазами…
Грань между явью и сном стерта. И этот факт усиливает таинственное, мистическое восприятие произведения. А появление мертвого жениха приводит в ужас не только героиню.
Однако это оптимистическое произведение, которое стоит особняком в творчестве Жуковского, так как баллада кончается счастливой развязкой; ее фантастика снимается тем, что вмешательство потусторонних сил – явление мертвого жениха – оказывается сном. Конец баллады жизнерадостен. По мнению автора, человек не только должен проявлять покорность и смирение, он все же создан для счастья:
О! не знай сих страшных снов
Ты, моя Светлана…
…

Однако этот знакомый словарный запас создает гораздо более заметные образы, достаточно специфические для того, чтобы разрушить историческую реальность и достаточно абстрактно, чтобы не изменить характер символизма. Траянов - первый великий поэт среди болгарских символистов, чья история и национальная судьба не как личный опыт, а как эпическая балладная картина. Отпечаток его личной судьбы - не отпечаток истории в его поэзии, хотя снова и в отличие от всех основных поэтов он единственный, кто переживает историю как солдат в буквальном смысле слова.

Будь вся жизнь ее светла,
Будь веселость, как была,
Дней ее подруга.
Как уже говорилось выше, в балладе «Светлана» отразились народные предания. Поэтому кольцевая рифма произведения, его ритм, легкий и энергичный размер – хорей, музыкальность стиха – все это напоминает песенные мотивы. Еще надо добавить, что баллада «Светлана» появилась во время Отечественной войны 1812 года, и воспринималась она как подлинно народное, русское произведение. Оно вызвало огромный восторг читателей, искавших в поэзии изображение русской национальной жизни.

Но радикальное возвращение к ценностям традиционной болгарской поэзии не означает радикального изменения поэтического я от Регины-миньи и «Чимни» и баллад. И это легко увидеть в сравнении с Лилиевым, который всегда противоположный; в Лилиеве эго, каким бы роковым оно ни было, является вечным фильтром каждого опыта. Как воды запертого потока.

И ждать, застенчивый, кто-то разблокировать. Сама Траяна переживает то же самое эго, что и Другое. В болгарских балладах отступление Самости является самым заметным и в то же время его сдержанным присутствием наиболее страстным. Траянов всегда воспринимался как «страстная натура», как видит Гео Милев в своей «Краткой истории болгарской поэзии». Но эта «страсть» не является состоянием Эго; это энергия дальнего видения.